Написать роман непросто, но еще сложнее потом его отшлифовать. Хотите работать с текстами весело и без нервов? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также:— раскроете законы, по которым русский язык живет, а мы делаем ошибки;— освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, даже если не рисовали никогда;— ближе узнаете своих героев и подружитесь с такими несимпатичными личностями, как Внутренний Критик и Самозванец.

Написать роман непросто, но еще сложнее потом его отшлифовать. Хотите работать с текстами весело и без нервов? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также:— раскроете законы, по которым русский язык живет, а мы делаем ошибки;— освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, даже если не рисовали никогда;— ближе узнаете своих героев и подружитесь с такими несимпатичными личностями, как Внутренний Критик и Самозванец.Автор и редактор с десятилетним стажем щедро, честно и оптимистично делится опытом. От автора:Представьте, что в ваш дом ввалился большой лохматый пес. Он порезвился в весенней луже, погонял велосипедистов, детей и собак поменьше, огласил округу лаем ― в общем, провел время куда насыщеннее вас, а теперь устал и соскучился. И вот, он смотрит на вас, радостно высунув язык; с его шерсти натекает грязная жижа и падает прошлогодняя листва; вы глядите в ответ в безмолвном ужасе…а потом он делает "прыг", прямо на ваш белый вельветовый диван. Думаю, каждый продолжит по-своему, в зависимости от крепости нервов и любви к собакам / диванам. Я же лишь признаюсь, что, хотя пса у меня нет, чувствую что-то похожее в каждом временном промежутке между "я дописала книгу" и "книга готова".Книг о написании книг пока меньше, чем звезд в небе, но мы не сдаемся, и это здорово: без советов не останется никто, независимо от того, садовник он или архитектор, верит в музу, свободную руку, метод помидора, NaNoWriMo или расписание да Винчи. Уверена, есть книжки и для тех, кто от всего этого отмахивается. Ну, найдется же альтруистичный изобретатель велосипеда, который вместо того чтобы сажать нас на свой, расскажет, как собрать собственный? Чего бы ни придерживались вы, просто знайте: за вашим велосипедом обязательно погонится тот самый пес. Шерсть будет длинная-длинная. И он гарантированно выпачкается в грязи, а удобным диваном для него станет ваша самооценка."Это совсем не то, что я задумывал"."Переписываю!""Не могу как Пушкин. Буду как Гоголь. Где мой камин?".А ведь на самом деле вряд ли все так плохо.Мы отправимся мыть, сушить, а главное, причесывать вашего пса. То есть роман. Или повесть. Или фанфик. Да что угодно, было бы желание.Для кого эта книга:Для авторов прозы в широком понимании (от фанфиков до серьезной литературы), которые хотят сделать свои книги лучше.

Написать роман непросто, но еще сложнее потом его отшлифовать. Хотите работать с текстами весело и без нервов? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также: - раскроете законы, по которым русский язык живет, а мы делаем ошибки; - освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, даже если не рисовали никогда; - ближе узнаете своих героев и подружитесь с такими несимпатичными личностями, как Внутренний Критик и Самозванец. Автор и редактор с десятилетним стажем щедро, честно и оптимистично делится опытом.

Написать роман непросто, но еще сложнее потом его отшлифовать. Хотите работать с текстами весело и без нервов? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также:— раскроете законы, по которым русский язык живет, а мы делаем ошибки;— освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, даже если не рисовали никогда;— ближе узнаете своих героев и подружитесь с такими несимпатичными личностями, как Внутренний Критик и Самозванец.Автор и редактор с десятилетним стажем щедро, честно и оптимистично делится опытом. От автора:Представьте, что в ваш дом ввалился большой лохматый пес. Он порезвился в весенней луже, погонял велосипедистов, детей и собак поменьше, огласил округу лаем ― в общем, провел время куда насыщеннее вас, а теперь устал и соскучился. И вот, он смотрит на вас, радостно высунув язык; с его шерсти натекает грязная жижа и падает прошлогодняя листва; вы глядите в ответ в безмолвном ужасе…а потом он делает "прыг", прямо на ваш белый вельветовый диван. Думаю, каждый продолжит по-своему, в зависимости от крепости нервов и любви к собакам / диванам. Я же лишь признаюсь, что, хотя пса у меня нет, чувствую что-то похожее в каждом временном промежутке между "я дописала книгу" и "книга готова".Книг о написании книг пока меньше, чем звезд в небе, но мы не сдаемся, и это здорово: без советов не останется никто, независимо от того, садовник он или архитектор, верит в музу, свободную руку, метод помидора, NaNoWriMo или расписание да Винчи. Уверена, есть книжки и для тех, кто от всего этого отмахивается. Ну, найдется же альтруистичный изобретатель велосипеда, который вместо того чтобы сажать нас на свой, расскажет, как собрать собственный? Чего бы ни придерживались вы, просто знайте: за вашим велосипедом обязательно погонится тот самый пес. Шерсть будет длинная-длинная. И он гарантированно выпачкается в грязи, а удобным диваном для него станет ваша самооценка."Это совсем не то, что я задумывал"."Переписываю!""Не могу как Пушкин. Буду как Гоголь. Где мой камин?".А ведь на самом деле вряд ли все так плохо.Мы отправимся мыть, сушить, а главное, причесывать вашего пса. То есть роман. Или повесть. Или фанфик. Да что угодно, было бы желание.Для кого эта книга:Для авторов прозы в широком понимании (от фанфиков до серьезной литературы), которые хотят сделать свои книги лучше.

Екатерина Звонцова — современная российская писательница, литературный редактор в издательствах МИФ и АСТ. Автор художественной прозы: «Отравленные земли», «Теория бесконечных обезьян», «Иди на мой голос» — лауреат премии «Бегущая по волнам», «Капитан Два Лица», «Серебряная клятва», «Письма к Безымянной» — отмечена медалью им. Бунина от Московского союза писателей, «Берег мертвых незабудок». Автор нонфикшн-книги по саморедактуре и осознанному писательству «Причеши меня. Твой текст» (МИФ, 2022).

Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета

Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета

Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета

Написать роман непросто, но еще сложнее потом его отшлифовать. Хотите работать с текстами весело и без нервов? С Екатериной Звонцовой вы изучите саморедактуру от стиля до сюжета, доведете до конца задумки, в которых забуксовали, влюбитесь в свои истории заново, а также:— раскроете законы, по которым русский язык живет, а мы делаем ошибки;— освоитесь в фэнтези-мире и нарисуете его карту, даже если не рисовали никогда;— ближе узнаете своих героев и подружитесь с такими несимпатичными личностями, как Внутренний Критик и Самозванец.Автор и редактор с десятилетним стажем щедро, честно и оптимистично делится опытом.

Евгений Замятин, безусловно, один из главных российских литераторов и мыслителей первой половины XX века. Он входил в круг интеллигенции, выступавшей зачастую против большевистского режима и отстаивавшей подлинные ценности национального искусства.Помимо писательской деятельности, Замятин был также и педагогом-просветителем, пользовавшимся особой популярностью у творческой молодежи того времени. В 1919 году он прочел курс лекции "Техника художественной прозы" в литературной студии при Доме искусств в тогда еще Петрограде.Десять лекций, от технических нюансов прозы до роли художника в обществе, дают исчерпывающую характеристику русской литературы во всех ее направлениях, успевших расцвести на рубеже XIX и XX веков, через призму мирового искусства. Настоящий энциклопедический взгляд не просто представителя, но и знатока как прозы, так и поэзии.

Евгений Замятин, безусловно, один из главных российских литераторов и мыслителей первой половины XX века. Он входил в круг интеллигенции, выступавшей зачастую против большевистского режима и отстаивавшей подлинные ценности национального искусства.Помимо писательской деятельности, Замятин был также и педагогом-просветителем, пользовавшимся особой популярностью у творческой молодежи того времени. В 1919 году он прочел курс лекции "Техника художественной прозы" в литературной студии при Доме искусств в тогда еще Петрограде.Десять лекций, от технических нюансов прозы до роли художника в обществе, дают исчерпывающую характеристику русской литературы во всех ее направлениях, успевших расцвести на рубеже XIX и XX веков, через призму мирового искусства. Настоящий энциклопедический взгляд не просто представителя, но и знатока как прозы, так и поэзии.

В книге представлен опыт изучения "индивидуального" синтаксиса Ф. М. Достоевского, который исследуется на двух уровнях своего обнаружения: на уровне компонентов художественного текста и на уровне фразы. В связи с первым из указанных аспектов вводится понятие синтаксической композиции художественного текста и дается соответственный анализ целого произведения. В работе затрагиваются также некоторые вопросы синтаксической теории, связанные с функционально-семантическим подходом к синтаксису. Рекомендуется филологам-русистам, литературоведам, литературным редакторам, студентам и аспирантам филологических факультетов вузов.

В книге представлен опыт изучения "индивидуального" синтаксиса Ф. М. Достоевского, который исследуется на двух уровнях своего обнаружения: на уровне компонентов художественного текста и на уровне фразы. В связи с первым из указанных аспектов вводится понятие синтаксической композиции художественного текста и дается соответственный анализ целого произведения. В работе затрагиваются также некоторые вопросы синтаксической теории, связанные с функционально-семантическим подходом к синтаксису. Рекомендуется филологам-русистам, литературоведам, литературным редакторам, студентам и аспирантам филологических факультетов вузов.

В монографии исследуется феномен «избыточной» литературности как один из основных способов сохранения самоидентичности литературы. Изучение литературоцентричной поэтики прозы русских писателей первой трети XX века Е. Замятина, Б. Зайцева, М. Осоргина, Н. Берберовой открывает семиотический механизм сохранения культуры и конкретизирует понимание исторически изменчивых вариантов саморефлексии русской прозы. Формы литературной саморефлексии, обнаруженные в литературоцентричной поэтике повествования и сюжета в творчестве эстетически разных писателей (метапроза Е. Замятина, М. Осоргина и Н. Берберовой, мифологический сюжет Б. Зайцева, М. Осоргина и Е. Замятина, культуро– и литературоцентричный сюжет в творчестве всех названных авторов), порождают сходство индивидуальных поэтик и позволяют рассматривать литературность как еще один (помимо традиционных – метода, стиля, жанра) закон искусства, основанный на антиэнтропийных принципах организации художественного мира и сохраняющий в литературоцентричных формах самоценность эстетической реальности от деструктивного воздействия социального хаоса.

В монографии исследуется феномен «избыточной» литературности как один из основных способов сохранения самоидентичности литературы. Изучение литературоцентричной поэтики прозы русских писателей первой трети XX века Е. Замятина, Б. Зайцева, М. Осоргина, Н. Берберовой открывает семиотический механизм сохранения культуры и конкретизирует понимание исторически изменчивых вариантов саморефлексии русской прозы. Формы литературной саморефлексии, обнаруженные в литературоцентричной поэтике повествования и сюжета в творчестве эстетически разных писателей (метапроза Е. Замятина, М. Осоргина и Н. Берберовой, мифологический сюжет Б. Зайцева, М. Осоргина и Е. Замятина, культуро– и литературоцентричный сюжет в творчестве всех названных авторов), порождают сходство индивидуальных поэтик и позволяют рассматривать литературность как еще один (помимо традиционных – метода, стиля, жанра) закон искусства, основанный на антиэнтропийных принципах организации художественного мира и сохраняющий в литературоцентричных формах самоценность эстетической реальности от деструктивного воздействия социального хаоса.